— Ты так говоришь, будто я самоубийца, — проворчал лорд Миал. — Моя связь с Дарием крепче, чем та, что была у Наяны и Алисы. И девочек, что разделили последствия, было семь. Я не уверен, что выдержу.

— Ты поэтому так себя выматывал?

— Я старался успеть закончить дела, связанные с родом. И уберечь страну от разрухи и ярости императора, насколько это вообще возможно.

— Я услышал тебя.

На миг позволил гневу прорваться из души. Отец думал только о себе. Он не мог не знать, что обрекает Сайриона на смерть, но, судя по всему, его это не заботило — какая разница, если он уже умрет? Пусть все подыхают.

Разозлился сильно, но быстро взял себя в руки. Еще не время. Разговор с Дарием только предстоит.

— Идем, — потянул лорда Миала за руку, которую так и не выпустил из своей хватки. Привел его в свои покои и заставил лечь на кровать. — Доверься мне.

Я смотрел на осунувшееся и посеревшее лицо друга. Как смотрел он, ухаживая за мной, когда я разделил болезнь Алисы, приняв на себя большую ее часть.

— Что ж, — выдохнул Сайрион, — выбора ты все равно не оставил.

— Так и есть, — не стал отпираться. — Закрывай глаза, буду контролировать твое сердце.

— И сам же его остановишь?

— И запущу вновь.

— И запустишь, — усмехнулся друг и закрыл глаза. — Приступай.

Стоял перед владыкой и смотрел в его глаза, но думал только о нашей встрече с матерью и о том, что ей довелось пережить. Я не предполагал, что императрица владеет ментальным даром, искусно развитым за долгие годы. Вряд ли об этом знал отец. Нас с Каем она встретила холодно, словно мы чужие, ненужные и невероятно омерзительные существа, постоянно отравлявшие ей жизнь. Отчасти это так и было.

Мамино недомогание, нами воспринимаемое как болезнь, по большому счету ею не являлось. И той Вариши, которую мы с братьями любили всем сердцем, не существовало. Настоящая Вариша была беспощадной надломленной тварью.

Некогда девушка, потом женщина, была искорежена жестокостью своего отца, а затем и мужа. Прежде чем на свет появились мы с Каем, ей пришлось провести взаперти более десяти лет. Десять лет она пыталась сопротивляться Дарию, столько же он мучил ее своей любовью, страстью, насилуя каждую ночь.

Постыдное откровение о жизни родителей. Мерзкое, пугающее и заставляющее подумать о себе и Алисе. Неужели я превращусь в Дария? Неужели тоже способен на такое отношение к своей паре? Чтобы была рядом и доступна? Разве отец не видел, что именно его действия убивают Варишу? Превращают ее в безумную?

В тот день я впервые задумался о том, что ни мать, ни отец никогда не были нормальными. Они разделили безумие, но давали ему выход по-разному.

Мама спустя какое-то время поняла, как можно манипулировать ненавистным мужчиной, и сделала все, чтобы отомстить за страшное детство и юность. Отец неразделенную любовь и страсть глушил жестокостью, жестким правлением. И в чем тогда истинный смысл империи?

Я всю жизнь учился не там и не тому, а теперь тыкался по углам как слепой кот, желая найти поводыря. Да о чем я вообще? Не замечал того, что было под моим носом! Несчастная мать, больной на всю голову отец, младший братец, взявший все самое худшее от обоих родителей, и мы с Каем, отличающиеся от них только умением думать и анализировать. На этом наши с ним достоинства заканчиваются. Мы как хамелеоны подстраиваемся под любые условия и обстановку. При этом я не забываю, что мне по рождению положено куда больше, чем брату.

Впервые за долгое время я считал свое положение не плюсом, а якорем, что тянет на дно и не дает думать трезво. Под бременем власти и титула наследника мозг перестает работать правильно. Все, на что направлена его деятельность, — удержание этой власти. Впрочем, даже если бы проблему мамы я заметил раньше, все равно ничего не смог бы изменить. Это не в моих силах. Да никто бы не сумел помочь, ее спасением были другие личности. Те, что давали ей хоть как-то жить и чувствовать себя счастливой. Пусть ненадолго, пусть иллюзорно, но так и мы с братьями могли ощущать себя нужными.

Реальность оказалась иной. Вариша никогда не хотела ни меня, ни Кая, ни Алекса, хотя к младшему была привязана. Когда я это понял, взбесился. Простые человеческие эмоции, обида и горечь, волнами разливались по телу. Хотелось топать ногами, орать и доказывать снова и снова, что я ничем не хуже мертвого Алекса, который не ценил ничего, кроме собственного удовольствия, а какой ценой оно достигалось — дело десятое.

Мы все знали о его пристрастиях, жестокости и похотливости. Весь в деда, в мать и отца. Кровь — не водица, и отрицать очевидное не могу — я такой же, разве что чуточку сдержаннее. Что было бы, не встреть я Алису? Что было бы, не дай она отпор? Или если Алиайдан не взялся бы мне помогать? Кем бы я стал? И что смог бы сделать с той, в чьей власти дать мне счастье или уничтожить?

Страшно думать об этом, страшно представлять. Но лгать себе — последнее дело. Я видел, чувствовал — если бы не все эти «но», мой путь был бы таким же, как у отца. И поступил бы точно так же. Не помешай Сайрион, не вступись мать за Алису, сделал бы из любимой эмани, и все закончилось бы не лучше, чем у моей семьи.

— Атей, ты уверен в своем решении? — Голос повелителя вырвал меня из раздумий.

— Я вынужден прервать наше обучение, — смотрел прямо в глаза, не отводя взгляда. Обязан просить позволения отпустить меня, потому что у нас с владыкой заключена сделка, а я ее условия не выполнил. Пока не выполнил. Кровь никогда не лжет, моей матери не станет завтра. Я должен быть во дворце, чтобы защитить всех от боли и безумия Дария.

Я видел, что Алиайдан понимает меня и согласен с моим решением. Но его советник и лучший друг решил, что имеет право отчитать меня.

— Тебя приняли в семью не для того, чтобы ты тратил наше время, когда тебе захочется. Мне пришлось отменить занятия с лучшими бойцами, чтобы натаскивать тебя. Владыка обучает тебя и тренирует, отодвинув насущные проблемы подданных. Ты не имеешь права уходить, не завершив начатое. Дарий и Вариша тебе больше не родители, забудь о них. А имперцам полезно иногда увидеть настоящую силу демона. Пускай осознают, что император никогда не был человеком, да и наследник им не будет.

Обычно Вайлен не позволял себе подобных выпадов, высказывался по делу. Он делился опытом, направлял мою силу в нужную сторону, но сегодня маска любезности с него слезла. Видимо, советник не одобрял действий владыки в отношении меня.

— Из уважения к повелителю сделаю вид, что не услышал тебя, Вайлен, — произнес я холодно. — Алиайдан, надеюсь, что сумею быстро справиться. Потому что мои планы не изменились, мне нужны знания и опыт, которые можете дать лишь вы. Они невероятно ценны для меня.

— Ты нужен там. — Наставник, он же приемный отец нахмурился. — Вайлен, что с тобой происходит? Если б не знал тебя столько лет, решил бы, что ты нашел свою пару.

Я вздрогнул. Если он ведет себя так идиотски из-за обретения пары, мне не на что обижаться. Я и сам вел себя не лучше. Агрессия — один из факторов, свидетельствующих об изменении сущности демона, перенастройке на объект обожания. Глупость сюда тоже входит. Мы становимся неуправляемыми, тупыми и не сразу постигаем, с чем это связано.

— Невозможно, — глухо выдохнул советник. — И ты знаешь об этом.

— Я уже ни в чем не уверен.

В малом зале помимо нас находились Зейн и Кай, они хмурились и недобро косились на советника, но хранили молчание. И если бы владыка не озвучил свои опасения, я бы решил, что Вайлен просто играл роль мудрого учителя. А выходит, с ним что-то происходит. Кстати, отрицание обретения пары тоже случается, если ранее демон получал предсказание и сам не верит в такую возможность.

Моя злость утихла. Алиайдан разберется, и позже советник принесет свои извинения.

— Ступай, Атей. Буду ждать тебя. И помни, Нижний Мир поддержит тебя даже в случае войны. Рассчитывай на нашу силу.